Мы, как их там, прозаики, аха

[Rok-1]

Откопала черновики, которые писала на 1м-2м курсе Университета. Не помню вешала тут или нет. Сохраню на всякий случай
Предупреждение: грустно.

Встреча

Электричка медленно подползала к пирону. Алексей поморщился. Сквозь замызганные стекла просматривалось убогое убранство вагона. Давненько ему не приходилось ездить на общественном транспорте. Толпа ринулась к поезду, сбивая все, что попадалось на пути. Секунду подумав, Алексей нерешительно двинулся вслед за толпой.
Двери закрылись, и скрипучий голос машиниста объявил следующую станцию.
- Ну, че встал посреди прохода? – забранилась на Алексея сморщенная старушенция, прижимая к себе потрепанную авоську. - Понаедут тут…
Чтобы прекратить последовавший за замечанием монолог, мужчина прошел в центр вагона. Старушка привлекла к нему чрезмерное внимание пассажиров, а быть на протяжении всего пути объектом досужих сплетней в планы молодого банкира не входило. Он приметил место у окна и поспешил его занять.
Вот надо было такому случиться, что именно сегодня машина не завелась. Да и мама хороша! Сколько раз он предлагал перевести ее в Москву: и к сыну поближе и все лучшие врачи к ее услугам, а в их нищем городишке и скорая-то не всегда приезжает. Мало ли что…
Мало ли что. Когда-то прилежный провинциал, сейчас Алексей не любил свою малую родину, не помнил и не понимал ее тихой размерянной жизни. По долгу службы он часто ездил заграницу, восхищался тамошними порядками, и с некоторых пор свято уверовал, что в России за пределами МКАД жизни нет.
- Люди добрые! Простите, что я такая молодая к Вам обращаюсь, дом сгорел…
Попрошайки! Он терпеть не мог попрошаек. Этих убогих оборванцев не желающих работать. С какой стати честные люди должны вручать часть своего заработка каким-то разбойникам? Когда эта поездка, наконец, закончиться?
На одной из станций в вагон вошла девушка. Алексей обратил на нее внимание еще на пироне, когда поезд только начал останавливаться. Безвкусные зеленые джинсы и бежевый выцветший свитер болтались на ней как мешок. Вот еще одна отличительная особенность провинциалов, жить по принципу: чем чудней, тем модней. Непонятно как подстриженное рыжеволосое чудо с выжженными светлыми прядками вихрем подлетела к Алексею, и плюхнулось на соседнюю лавочку.
- Лекс, жутко рада тебя видеть! Ты к маме?
Мужчина с недоумением посмотрел на девушку. Нет, она не могла обращаться к нему.
- Только не говори, что не узнал, - улыбнулась девушка приятной улыбкой, - я – Юля. Ну же, вспоминай. Вторая школа, третья парта, ряд у окна. Ю-ля.
- Юля? Ильина? – Алексей был не мало удивлен, если не сказать больше.
После школы он редко встречал одноклассников, но Юля была особым случаем. Первая любовь – мужчина улыбнулся. Они даже в МГУ поступали вмести, только Юля завалила экзамены. А потом… потом жизнь развела. Ребята говорили, она вроде какие-то курсы закончила, но Алексей особенно не интересовался.
- Как ты изменился. Большим человеком стал.
- Ты… тоже изменилась, - да, если бы Юлию увидела его девушка Катя, то непременно подвергла бы жесткой критике от кончиков рыжих волос до разваливающихся кроссовок.
- Да, брось ты.
- Нет, серьезно – хорошо выглядишь.
- Спасибо, - девушка смутилась. - Знаешь, я так хотела тебя увидеть. Ты совсем у нас не бываешь.
- Я часто к маме езжу.
- И даже не разу не заглянул. Нестыдно?
- Стыдно, прости. Я все собирался, да никак не получалось.
Вранье. Он никогда не горел желанием встречаться со старыми приятелями. О чем можно говорить с этими спившимися деревенскими философами и престарелыми Лолитами? О результатах торгов на Нью-йоркской фондовой бирже? Глупо. Теперь у Алексея другие интересы. Возможно, когда-то он гонял с ними мяч во дворе, согнувшись в три погибели, чинил мотоцикл, которому место на свалке, а вечерами в подъезде бренчал на гитаре песни Цоя. Все это в прошлом.
- А что ты не на машине? – неожиданно спросила Юля.
- Не завелась. Она, по правде сказать, уже вторую неделю барахлит. Все никак до мастерской не доеду.
- А сам чего не посмотришь?
- Я давно этим не занимался. Пусть профессионалы разбираются.
- А… Помнишь, как мы на Вовкиной колымаге ночью в лесу застряли? Ты тогда ее за десять минут починил. Я тебе еще фонариком светила. Помнишь?
Он не помнил и не хотел вспоминать. Зачем? Их дороги давно разошлись. Вовка, как он слышал, два года назад разбился насмерть. Должно быть по пьяни, а ведь дельный был парень: и руки и голова на месте. Жаль.
- Ну? – Юлька посмотрела на него с обидой.
- Что? – Смутился Алексей.
- О тебе я почти все знаю – маму твою часто встречаю. Спроси, что ли, как у меня дела.
- И как у тебя дела? – таким тоном обычно разговаривают с детьми и дурачками.
- Нормально, - Юля погрустнела, - работаю парикмахером.
Она замолчала. Алексея это в принципе устраивало, но, что-то все же защемило в области сердца.
- Юль, а ты замуж вышла? – не то, чтобы это была совсем дежурная фраза, просто нашему самолюбию всегда интересна личная жизнь бывших возлюбленных.
- Нет, - просто ответила девушка и горько улыбнулась.
И от этой горькой улыбки на душе Алексея стало так тепло, что он даже испугался.
- Леш, тебе выходить пора, - вздохнула Юля, возвращая его на землю.
- Нам пора выходить.
- Нет, мне сегодня дальше. Я в больницу.
- Что-то случилось.
- Да, ничего особенного – медицинскую книжку оформляю.
- Понятно, - Алексей нерешительно встал, - пока.
Юля кивнула в ответ и хотела, было отвернуться, но в последнюю минуту передумала и задала вопрос:
- Леш, ты Вовку-то помнишь?
- Конечно, - Алексей опустил голову: песни под гитару, автомастерская, веселые девчонки, лучший друг Вовка…- Юль, я позвоню, ладно?
Девушка кивнула.

* * *
Он так и не позвонил. Не потому, что не хотел – просто не получилось. Мама оказалась серьезно больна, пришлось устраивать ее в столичную клинику, потом деловые поездки: Лондон – Париж – Милан. Не было времени.
Через два месяца Алексей вспомнил о своем обещании. Повертев в руках трубку телефона, он взял портмоне, машинально чмокнул Катю и вышел.
По дороге Алексей думал о том, как удивиться Юля, увидев под своим окном BMW последней модели. Нужно будет зайти на кладбище – к Вовке. Хлопнуть горькой за упокой души и забыться, выкинуть из памяти продажную Москву с ее недоверием к слезам, забыть про корыстный Запад и волшебный Восток. Ключи от маминой квартиры в кармане – переночевать можно там. Разыскать, наконец, ребят: Толик парится бухгалтером в какой-то вшивой конторке, а Витек так и работает в автомастерской, которую они когда-то с Вовкой открыли…
BMW плавно въехал во двор, среди стареньких шестерок и копеек, «припаркованных» на цветочной клумбе он был богом.
Алексей огляделся. Здесь ничего не изменилось. В провинции ничего не меняется. Поставив машину на сигнализацию, Алексей быстро зашагал к Юлькиному подъезду. Ворчливые старушки, малыши в песочнице, звуки гитары и запах бензина. Второй этаж, угловая квартира номер тридцать шесть. Минуты ожидания, последовавшие за звонком, показались вечностью.
- Алешенька, - голос Юлиной мамы вернул его к действительности, - родной мой, проходи.
Алексей последовал в квартиру, которая, в отличие от хозяйки осталась прежней.
- Хорошо, что ты приехал. Мы-то тебя вон, когда ждали, а ты… Дела, наверное, да? Я сейчас чая согрею.
- А Юля…как?
- Как схоронили-то? Да, мир не без добрых людей, слава Господу, - женщина перекрестилась, - Помогли с работы. Очень там Юленьку мою ценили. А что, лучшим специалистом у них была, да. В самый Париж на конкурс ездила – третье место заняла. Ей уж и в самой Москве работу предлагали, а она – ни в какую. Больно уж, говорит, нашу парикмахерскую люблю, люди здесь хорошие…
- Марья Андреевна, как схоронили? Что случилось?
- А тебе жена не сказала? – удивилась хозяйка.
- Что?
- Сердце у нее больное было, операция требовалась, - женщина опустилась на стул, вытирая глаза передником. – Кабы я знала, не уж-то бы денег не нашла. Так ведь молчала она. А уж потом поздно. Схоронили мою кровинушку! Витя тебе звонил, да жена сказала, что в отъезде. Ну, ничего, сейчас чайку попьем и на кладбище сходим. Ждала тебя Юля, ой как ждала – проститься хотела, да видно не судьба…